В это время прямо посреди реки чуть выше нас раздался волнующий всплеск, заставивший взять в руки спиннинги — пятерка кузнецов плюхнулась в воду. Медленно мы стали двигаться против течения. Река расширялась, на середине отметился темный омуток. Наконец-то натянулась и задергалась наша леска, выгнув в дуги спиннинги. «Ко мне!» — скомандовал Иван и молитвенно взглянул на небо. Я стал стравливать леску, всю надежду оставляя на напарника. Жерех неистовствовал. Коварный и неприступный, он бросался из стороны в сторону, резко проваливаясь в глубину. Лицо Ивана сделалось железным. Взгляд из чуть прищуренных глаз, казалось, пронзал насквозь и рыбину, и весь земной шар. Стараясь не оплошать, я равномерно стравливал леску не давая ей слабины.
Пружинящий на двух спиннингах жерех не мог ничего добиться в свою пользу. Стоп! На ближний ко мне поводок засекся еще кто-то. Как хотелось рвануть спиннинг на себя! Но Иван, бесспорно заметивший все это, отрезал: «Успеем». Наверное, даже если б рядом рванула авиабомба, Иван бы не моргнул и даже на мгновение не отвлекся, так он был занят вываживанием. В воде сейчас происходило непонятное. Обе рыбины тягали леску в абсолютно разные стороны. Было трудно их контролировать, удерживать в пружинящем положении. Все мы, вместе взятые, были в одном тандеме.
Я видел, что Иван слегка присел, и это означало, что сейчас он будет извлекать из воды жереха. Мне в этот момент необходимо быть настолько сконцентрированным, насколько это возможно. В момент, когда напарник будет выбрасывать из воды рыбину, мне надо потянуть леску на себя, иначе второй жерех сойдет. А если я замешкаюсь или сделаю это раньше даже на секунду, мы можем остаться и вовсе без единой рыбины.
Все произошло молниеносно и, слава Богу, удачно. «А-а-а… негодник», — завопил Иван, выбрасывая жереха на обрыв. Секунда отдыха и опять по новой полное внимание. Вторая рыбина оказалась более податливой и без особых усилий сдалась. Таким же неимоверно быстрым движением напарник забросил ее на обрыв. Жерех еще летел по воздуху и земли не коснулся, а я уже ринулся в воду и со скоростью катера на воздушной подушке таранил реку. Когда выбирался на берег, Иван был уже на обрыве. Отбросив спиннинг, я заскочил к нему. Он сидел чуть ли не в позе лотоса, смотрел на реку и, по-детски улыбаясь, бормотал какую-то свою молитву. Рядом красовались два жереха, один в один, каждый килограмма полтора весом.
Радость выплескивалась наружу без ограничений. «Ай да белезенки! — подытожил Иван. «И Брежнев таких фиг ловил», — парировал я, и мы засмеялись. Каждому по рыбине уже было, и мы решили оставить рыбий народ в покое.
Было тихо, и только река слушала наш, до боли ранящий ее душу, разговор.
